О   П Е Р С О Н А Ж Е

---

Прошла черта уйма лет, а я тебя всё так же ненавижу. Казалось бы, пора забыть и жить дальше, но это выше моих сил. Впрочем, это чувство взаимно.
[indent]
Может быть, ты сумеешь вспомнить, в каком году это было? Когда время теряет свой смысл, удержать даты в голове становится крайне проблематично, учитывая, что случались пробуждения, в которых даже года уточнить не удавалось.
Исправь меня, если я ошибаюсь, но, вроде бы, мы познакомились в Ассирии? Или это был Шумер? Это было так давно, что даже существа с идеальной памятью вряд ли бы смогли идентифицировать верный временной отрезок - слишком уж незначительными в то время были шаги в развитии человечества. Помню лишь то, что до момента, когда мой дух впервые увидел твоё лицо, я не покидала Завесы.
[indent]
Наверное, встреча с тобой моё наказание за восхищенность творениями Всевышнего. В то время, как многие из моей братии покидали измерение смертных, уходя в райские пустыни Кафа, я наблюдала за вами. Подобных мне было множество, но с каждым десятилетием я всё чаще оставалась в одиночестве, завороженно вглядываясь в тела танцовщиц или вслушиваясь в голоса, творящие музыку.
Знаешь, а ведь многие из нас теряли рассудок. Когда ты не можешь жить, а лишь являешься незримым свидетелем меняющегося мира, очень легко лишиться смысла. Но я этот смысл неизменно находила – во всём лучшем, что могла предложить скоротечность смертной жизни. А ваши чувства? Они просто завораживали, в моментах заставляя ощущать себя неполноценной, лишенной чего-то важного.
Прекраснейшей из эмоций мне казалась любовь. К чему только она не толкала вас! Она находила свое отражение буквально во всём – в поэзии, в мелодиях, в рушении городов и даже в причинённом насилии. Казалось, что именно любовь заставляла вас двигаться дальше, дерзко мечтать и не видеть никаких преград на своём пути.
Мне так хотелось ощутить это, понять, что же за волшебство может творить простое чувство, и на какие великие свершения оно было способно сподвигнуть.
И какой же я оказалась дурой.
[indent]
Моим личным прокляем стало то, что из всех прочих, мне вздумалось полюбить именно тебя. Как бы извращенно это не звучало, но тебя я помнила еще совсем юным – неофитом, делающим первые шаги в чужеродной вам магии. Это было то, что увлекало меня так же сильно, как наблюдения за творчеством – смотреть, как ваш род делает неловкие шаги в обуздании энергии мироздания. Ты становился старше, увереннее в своих практиках, и я как-то совсем упустила момент, когда ты увлекся тёмным мастерством. К моменту, когда тебя вполне могли бы наречь чернокнижником, я была уже от тебя без ума и мало на что обращала внимание.
Да-да, больше похоже на «сталкерство», согласна. Но как я могла рискнуть, и обрести человеческую плоть, не удостоверившись в своём выборе? Правда выбор оказался неверным.
Ты помнишь ту потерянную, озирающуюся по сторонам девушку, когда мы впервые встретились на рынке? Мне было так неуютно и некомфортно в смертном теле, что, на мгновение, я думала, что встреча с тобой не стоит того. Но ровно до момента, когда поймала на себе твой взгляд. А дальше… Дальше я услышала, как сердце предательски начало пропускать удары.
[indent]
Сейчас я могу сказать, что заблуждалась. Не было между нами того магического чувства, способного разрушить всё на своём пути. Я любила саму мысль о любви, но вовсе не тебя. Мне так хотелось, чтобы это было правдой, что я даже не замечала, что чувства ответными никогда и не были. Настолько уверовала в «навсегда и навечно», что даже назвала тебе своё истинное имя, совсем не страшась, что ты сможешь причинить мне вред.
И где ты только отрыл эти записи об артефакте-поглотителе? Недругов у меня не было, но кто-то ведь дал тебе знания, как заключить джинна в клеть? Чем ты и не преминул воспользоваться. Представь, каким было моё удивление, обнаружить себя пленницей лампы? Стать вместо свободного духа чьей-то прислугой? Так еще и связанной магическим контрактом на три желания, неспособной покинуть смертную оболочку. До сих пор не могу поверить, что в тебе никогда не было ничего хорошего.
[indent]
Я помню твоё первое и последнее желание, прежде чем ты потерял моё вместилище. И прекрасно помню, как обнаружила, что совсем не обязана выполнять желания честно. Как ты тогда сказал? «Я хочу жить вечно, подобно тебе». Знаешь, если бы ты просто пожелал бессмертия, избежать «двойного» дна было бы куда проще. Но ничего, я вполне понимаю твоё стремление к излишнему пафосу – в конце концов, ты ведь поработил джинна.
Так уж вышло, что с джиннами надо всегда использовать конкретику в формулировках. Восточная привычка излишне витиевато строить свою речь тут не подходит. И как только ты меня отправил обратно в лампу, сам, можно сказать уподобился джинну – впал в сон, не отличимый от смерти. Это позже, к моменту написания «Тысячи и одной ночи», джиннам устроили комфортабельные личные измерения в сосудах, но мой сосуд… Мой сосуд был всего лишь местом пребывания духа в безвременье, в забытие. До нового пробуждения.
[indent]
Забавно, ты не находишь, что просыпаться тебе приходилось только тогда, когда бодрствовала я? У меня была хотя бы лампа, а вот тебе, мне кажется, выбираться из могил приходилось не единожды. Не стоило добавлять в желание словосочетание «подобно тебе». Что ж, уверена, ты успел насладиться вдоволь своим опрометчивым поступком.
[indent]
«Засыпать» ты перестал около 70 лет назад, ровно тогда, когда я наконец освободилась от гнета твоего колдовства. Ты был удивлен, что мне всё-таки это удалось? Каково это было, понять, что ты наконец можешь снова жить? Уверена, что ты был счастлив.
[indent]
Но всё же, достаточно неприятно быть связанным с кем-то. Уверенна, мысль найти меня и, наконец, избавиться от этого проклятья не покидает тебя все последние годы.
И это определенно стоит сделать, чтобы услышать от меня «спасибо». Ты ведь и вправду заставил меня испытывать подлинные эмоции.
[indent]
Если бы ты знал, как я тебя ненавижу.

---

Коротко о главном
- Жил на заре времен, в период между XVIII веком до н. э. и VII веком до н. э.;
- Был магом, весьма одаренным, по совместительству чернокнижником;
- Повезло стать объектом влюбленности первородного духа (джинна), которая впервые вышла к людям ради знакомства с ним;
- Воспользовавшись её чувствами, поработил, заключив в лампу, связав обязательствами в виде "трех желаний";
- Загадал лишь одно желание, о собственном бессмертии, использовав формулировку "я хочу жить вечно, подобно тебе". София (в то время Амани), будучи крайне обиженный и злой за собственную участь, исказила желание, привязав это бессмертие к себе, как тот и просил;
- Оказалось, что у подобной привязки есть крайне неприятный эффект - как только джинн оказывалась в лампе, ведьмак засыпал "сном, не отличимым от смерти";
- Т.к. ведьмак фактически, для смертных, умер, лампа перекочевала к другим хозяевам, а сам ведьмак был похоронен;
- В дальнейшем, он веками просыпался лишь тогда, когда лампа обретала нового хозяина, и джинн обретала временную свободу от заключения;
- Не спит уже 71 (почти 72) год, с того момента как София избавилась от гнета лампы;
- С момента произнесенного желания до настоящего (+/-) больше ни разу не встречался с Софией (обсуждаемо).

О Б Е Щ А Н И Я

---

Пишу с "птицей-тройкой" (спокойно могу без), с заглавной буквы, от 1/2/3 лица, от 3к до бесконечности - в зависимости от стилистики соигрока. Готова к любым сюжетным поворотам, не ставлю ограничений, с удовольствием буду ломать с Вами голову над вариантами развития истории.
Больше 1 поста в неделю требовать не буду, спокойно отношусь к внезапным завалам в реале, и готова, в случае форсмажора, ждать Вас месяцами.
По возможности могу в графику, и наряжать Вас, но большого таланта от меня не ждите

С В Я З Ь   С   В А М И

---

Пожелания на игру: Вы вольны использовать своего персонажа так, как пожелаете. Прошу только сохранить основную канву - что он был фактически проклят столько же, сколько и сама София. То, чем он занимался последний 71 год - ваше решение. Так же, как и его эмоции и мотивации в адрес Софии. Была ли взаимна влюблённость в самом начале? Что сподвигло его на подобный шаг? Пытался ли он найти её в моменты пробуждений? Пытался ли найти последние 70 лет? То, что неизменно - они искренне друг друга ненавидят в настоящем. Она - за то, как он с ней поступил, он - за искаженное желание и испорченную жизнь.
Хотелось бы сыграть прошлое и развязать эту связь в настоящем. Может пару случайных встреч в моменты бодрствования.
Персонаж не в пару, а в стекло и кровь - они абсолютно точно никогда не смогут быть вместе, в лучшем случае - разойтись в нейтралитете. Вся история - завязка для Вашего персонажа, первый якорь для сюжетов. Буду только рада, когда вы обрастете огромным количеством игр вне нашей вторичной ветки.
С удовольствием обсужу возможное взаимодействие вне рамок желаемого сюжета. Готова затянуть войну и подлянки друг другу на многие игровые годы, и, в принципе, никогда их не примирять. Этакий вечный "дамоклов меч", висящий над ними.
Связь: гостевая, ЛС
Права на персонажа: в случае возникновения конфликтов, недопониманий и т.д.  персонаж остается у пришедшего на акцию (с учетом сохранения бэкграунда персонажа)

пост заказчика

Тьма всегда была конечна. С ней всё начиналось и ею заканчивалось. В лампе времени не было – лишь замершее мгновение, недвижимое ни в прошлое, ни в будущее.  И сложно сказать, было ли в этой бесконечности сознание, или только отблески мыслей в секунды пробуждений.
Страшно было лишь вначале. После была лишь инерция и безразличие, сменившая гнев принятием. Попытки освободиться она бросила, кажется, 50 хозяев назад, просто более не видя в этом никакого смысла.
Смирение.
[indent]
***
Ей было почти плевать, как его звали. Еще одно лицо, ничем не отличное от прочих. Привычное удивление, сменяемое алчным блеском глаз, когда она озвучивала свою сущность и правила игры. Откровенно говоря, могла этого и не делать, заставляя прощупывать границы и выяснять всё самостоятельно новому владельцу, но это развлечение надоело ей еще тысячу лет назад. Странная закономерность, выявленная абсолютно случайно – чем дружелюбнее Амани была к новому господину, тем дольше она видела Солнце, прежде чем вновь впасть в дрёму на сотни лет. Куда охотнее ей позволяли находиться рядом, вне стен сосуда, к желаниям подходили вдумчиво и рассудительно, да и вообще не спешили тратить их на всякую чепуху. Когда же она была настроена негативно, и даже несколько агрессивно, избавиться от нее старались как можно быстрее. Её личный рекорд – все желания, произнесенные в один призыв.

Пиратский капитан был не худшим в списке обладателей её лампой. Услышав, что мифы были правдой, и джинны реальны, первым желанием загадал восстановить утраченную, некогда, конечность. Не злата, не вечной молодости - незатейливое желание для себя, казавшиеся столь простым, что Амани даже не верилось. Остальные же приберег «на потом». И, будто бы в благодарность, позволил даже оставаться подле себя.

Нравы этих дикарей были специфическими и крайне странными: как только корабль отчалил от берегов Магриба, едва не случился бунт, связанный с непонятными для джинна суевериями. Крики «Женщина на корабле!» были столь громкими, что она была готова поклясться, что чувствовала сотни глаз, устремленных с берега вслед уходящему фрегату. Ей же казалось это несусветной глупостью: бояться женщины не стоило вовсе, а вот существо, подобное ей, может быть и стоило. Но, на их счастье, как-либо досаждать она не планировала – перспектива оказаться заточенной на дне океана её не прельщала. Уж лучше раз в столетие видеть меняющийся мир, чем остаться заключенной в небытие.

Большую часть времени она проводила на палубе, наслаждаясь возможностью созерцать морскую гладь. И пусть ничего примечательного в ней не было, всё лучше, чем быть там, где она была раньше. Шепотки за её спиной постепенно становились тише, а позже, почувствовав смелость, ей начали оказывать знаки внимания. Хотя «знаками внимания» это можно было назвать с натяжкой: похабные комплименты, непристойные предложения и всяческие попытки её облапать, как только Синяя Борода уходил в свою каюту. Сказывалось то, что они не заходили в гавань, а человеческая природа была не так далека от животной, тем более у малообразованных пиратов – совокупление было для них высшим способом наслаждения. Конечно, после пары опустошенных бочек рома. Но вся эта грязь быстро сошла на нет – Амани не знала, была ли в том причина, что каждую ночью она уходила следом за капитаном, или же он сам заприметил навязчивые действия своей команды, - и вскоре поползновения в её сторону прекратились.
С хозяином, конечно же, никаких связей, кроме невербального контракта, она не имела. То ли не таким уж и плохим человеком он был, и судьба сыграла с ним шутку, заведя столь неблагопристойное ремесло; то ли боялся упустить свои оставшиеся желания, оставив её без присмотра – каждую ночь он требовал отправляться обратно в сосуд, который бережно хранил подле своей кровати. И каждую ночь, повинуясь его приказу, Амани оставалось верить в то, что это ненадолго – словно на мгновение закрыть глаза, прежде чем вновь увидеть мир.

Путь до Англии занял три недели. За это время она уже успела насытиться видами бескрайней толщи воды, заскучать и заслужить клеймо «ведьмы». Всему виной был небольшой инцидент, после которого покидать каюту ей было строго-настрого запрещено: всего лишь шторм, настигший их в пути. Кто же знал, что мнительные моряки неверно истолкуют её прогулку на нос корабля? А Амани всего лишь хотелось вновь почувствовать ту первозданную ярость природы, бывшую ослепительно прекрасной. Позже, сидя в уединении, думала, что смеющаяся дева, в окружении бушующей стихии и впрямь выглядела для людей пугающе – ведь никто не имел и малейшего понятия о том, кем она являлась, и что смертельная опасность джинну, в общем-то, не грозила.
Капитан в тот день сильно гневался – отправил её в лампу почти на неделю, но позже передумал, и разрешил ей пребывать вне сосуда только в стенах его комнаты. Благо, ей было чем себя занять – из его каюты всё еще открывался прекрасный вид, да парочка книг вполне скрашивали тоску.
Просить разрешения покинуть корабль вместе со всеми, чтобы взглянуть, как теперь выглядят смертные города, она не рискнула. Недостойное занятие – подслушивать, да вот к концу их путешествия она точно знала, что почти все пираты, заметив её пропажу, уверовали, что в пути с ними был не иначе, чем морской дьявол в женском обличии. Нелестно называли её «тварью» и благодарили своего Господа за то, что Амани их не погубила. Синяя Борода не спорил с их суждениями, а лишь подкреплял их – так было проще. Ведь куда лучше, чтобы все верили в то, что чудовище одурманило каждого, чем знание того, что чудовище принес капитан.
И когда показался берег, надежды на то, что ей позволят, хотя бы мельком, из-за стекла, взглянуть на новый для неё мир, улетучились – указание было сухим и предельно четким.
Её вновь поглотила тьма.

- Господин, – с легким поклоном головы произнесла Амани, материализуясь из густой серой дымки. Привычный ритуал, подчеркивающий иерархию их взаимоотношений.
Понять, что это не её хозяин, она смогла лишь спустя пару мгновений – переходы были не самой приятной частью пробуждения, - когда чьи-то пальцы прошлись мазанным касанием по щеке, довершив всё не самым приятным щипком. Интуитивно отшатнувшись, джинн испуганно оглянулась.
- Вы кто? – убедившись, что лампа осталась стоять на своем месте, и смены хозяина не произошло, нашла взглядом Синюю Бороду. Тот мерно храпел на столе, очевидно перебрав, и пробуждаться явно не собирался, - Только не шумите, разбудите, – приложив палец к губам, шепотом произнесла она.
Осмотрев мужчину с ног до головы, задумалась – прежде на корабле он ей не встречался. Слишком уж смазливым и здоровым выглядел на фоне прочих. Хорошо сложен, явно не мало времени проведя за физическим трудом, красив и беспробудно пьян, так же как и спящий капитан.
- Вы не должны были меня видеть. Давайте представим, что Вам почудилось?